Интересные темы:

Гаджеты

Немного интересного:

Китайская «теория риса»: как родные поля формируют национальный менталитет

08.10.2015 Наука и жизнь

Из-за чего Колобок предпочёл самостоятельность теплу родных рук? По причине того, что был пшеничным. Будь он рисовым, история имела возможность бы сложиться совсем в противном случае.

По крайней мере, таковой вывод напрашивается из американско-китайского психотерапевтического изучения.

Восток – это конформность и коллективизм, запад – индивидуалистические сокровища. Такая парадигма в далеком прошлом стала неспециализированным местом кросс-культурных изучений. Но сравнительно не так давно интернациональная несколько американских (Вирджинии и университеты Мичигана) и китайских (университеты Пекина и Гуанчжоу) психологов под управлением Томаса Талхельма (Мичиган) разместили в издании Science изучение, демонстрирующее подобный контраст в самого востока.

Gunkarta Gunawan Kartapranata/Wikimedia Commons.

Причиной, важным за «западность» либо «восточность» государств Юго-Восточной Азии, они вычисляют господствующую в той либо другой местности сельскохозяйственную культуру.Китайская «теория риса»: как родные поля формируют национальный менталитет Рис, согласно их точке зрения, располагает к взаимозависимости и коллективизму, тогда как пшеница – к рациональности и индивидуализму.

Базой изучения стал Китай – совершенная, согласно точки зрения авторов, площадка. С одной стороны, тут традиционно выращивают обе культуры (водораздел реки Янцзы отделяет «пшеничный» север от «рисового» юга), с другой – страна значительно более этнически и политически однородна, чем Европа либо Африка, что снижает риск неучтённых различий. Дабы свести к минимуму роль климата, диалекта и других региональных изюминок, в качестве экспериментального массива было выбрано население больших городов, расположенных по «рисово-пшеничной границе».

Вопросом, что за факторы, действующие в регионе, определяют менталитет его населения, психологи задаются уже давно, так что изучение ещё и сумело оценить, как соотносятся с фактами классические социокультурные модели. Самая распространённая из них – теория модернизации, в соответствии с которой по мере того, как общество делается богаче, образованнее и «капиталистичнее», его культура сдвигается в сторону аналитики и индивидуализма. Но эта модель не растолковывает, как удаётся совмещать экономическое процветание с классическим холистическим и коллективистским менталитетом таким государствам, как Япония, Гонконг и южная Корея.

Теория преобладающего патогена разглядывает в качестве культурообразующего фактора характерные для того либо иного региона заразы. В рамках данной модели, чем их больше, тем страшнее общение с чужеземцами и тем больше культура склонна замыкаться в себе, что питает коллективизм и снижает открытость общества к новому опыту. Но, отмечают авторы американско-китайского изучения, большой риск заразы возможно связан с жарким климатом, а тот, со своей стороны, – с причиной, не принимавшимся ранее в расчёт — выращиванием риса.

Теория риса – это частный случай теории метода жизнеобеспечения, пребывающей в том, что кое-какие формы хозяйственной деятельности по самой собственной природе вынуждают людей к сотрудничеству, в то время, как другие его не требуют.  В частности, мобильные и индивидуалистичные пастухи традиционно противопоставляются стабильным и общинным земледельцам. Но китайские учёные утверждают, что земледельческое ментальное наследие устроено сложнее.

В базе их работы – масштабное количественное изучение: 1162 студентам из больших китайских городов – Пекина, Фуцзяня, Гуаньдонга, Юннаня, Сычуаня и Ляонина – был предложен последовательность тестов, оценивающих тип мышления по шкале аналитическое («третьего не дано») / холистическое («любой прав по-своему»), и по шкале имплицитного индивидуализма / групповой лояльности, коллективизма.

Для оценки главного типа мышления употреблялась хорошая задача «триады»: студентам предлагали тройки слов, наподобие «рельсы, поезд, автобус», из которых нужно было выбрать несколько «подходящих». Выбор, сделанный на базе понятийного обобщения – «поезд, автобус» сказал об абстрактном мышлении, а выбор «поезд, рельсы», на основании функциональной смежности,  – о холистическом; западные культуры, в большинстве случаев, демонстрируют в этом опыте сдвиг в сторону первого, а восточно-азиатские – второго типа выбора. Подобные сдвиги обнаружились в ответах студентов из «пшеничных» и «рисовых» регионов соответственно.

Для оценки степени индивидуализма студентам внесли предложение нарисовать социограмму (ещё один хороший способ, в то время, когда испытуемый рисует себя и сеть собственных социальных и родственных взаимоотношений в виде кружков, соединённых линиями). В соответствии с накопленным ранее данным, американцы изображают на социограмме «себя» кружками в среднем приблизительно на 6 мм больше, чем «вторых», европейцы – на 3,5 мм больше, японцы — меньше, и без того потом. В Китае же студенты из «рисовых» провинций были склонны изображать «себя» мельче, чем своих друзей, в среднем на сотые доли миллиметра, как в Японии, а из «пшеничных» – на полтора миллиметра больше, ближе к европейскому результату.

Для оценки меры групповой лояльности (и, в собственном негативном проявлении, предрасположенности к кумовству, «радению родному человечку») применяли тест, что выявлял наличие у участников двойных стандартов: особенного отношения к знакомым если сравнивать с незнакомцами, характерного для коллективистских культур. «Рисовая культура», как и предполагалось, продемонстрировала себя более склонной к двойным стандартам, чем «пшеничная».
В общем и целом оказалось, что у Китая имеется личные «Восток» и «Запад», очевидно в культурном смысле этого слова, различие определяется характером возделываемых злаков. К условно «сценариям» и западным моделям расположены пшеничные, а к «восточным» — рисовые регионы. Но это – в изучении, база которого ограничивалась одной социальной и возрастной группой, студентами.

А сохранится ли рисово-пшеничный контраст, в случае если выйти за её пределы?

Дабы в этом убедиться, забрали ещё один показатель, традиционно связываемый с уровнем индивидуализма: уровень разводов. В обоих категориях регионов он рос пропорционально модернизации китайской экономики, но наряду с этим 50 процентов-ная отличие по уровню разводов между рисовыми (ниже) и пшеничными (выше) регионами сохранялась.

Что же отличает эти земледельческие совокупности столь радикально? Два параметра: характер и орошение труда. Рисовым плантациям нужна стоячая вода, исходя из этого в рисовых регионах население создаёт изощрённые ирригационные совокупности, немыслимые без тесного сотрудничества между хозяйствами, и в первую очередь, без координации водопользования.

Помимо этого, поддерживать оросительные сети в рабочем состоянии год за годом, чистить их, дренировать, обновлять – задача только трудозатратная, очень трудная для одного человека, исходя из этого она ложится на деревню в целом.

Сама рисовая плантация также требует огромного труда, по наблюдениям антропологов, посещавших Китай до эры модернизации, и замерявших количество часов, каковые крестьяне проводили в полях, – вдвое больше, чем пшеница. Средневековое китайское наставление земледельцу говорит: если не хватает работников, лучше выращивать пшеницу.  Надеяться лишь на личные силы в «рисовой» культуре означало голод.

В таких «рисовых» регионах, как Индия, япония и Малайзия, крестьяне традиционно создавали что-то наподобие кооперативов трудовой взаимопомощи, дабы обеспечить плантации рабочими руками в необходимый момент. Семьи – участники этих альянсов координировали между собой сроки сева, так, дабы урожай созревал в различное время в различных хозяйствах. Это разрешало завлекать на помощь тех из соседей, чей урожай уже убран либо ещё не созрел.

Рисовые плантации делали сотрудничество экономической сокровищем, мотивировали крестьян вступать в тесные социальные отношения и избегать поведения, талантливого породить конфликт.

Пшеница же, в отличие от риса, в оросительных каналах не испытывает недостаток, ливень согласовывать с соседями также не нужно. Остаются сбор урожая и сев пшеницы, но так как они в два раза менее трудозатратны, то соответственно понижается и потребность хозяйства в соседской помощи.

Рисовая теория, утверждают авторы, может растолковать феномен восточноазиатского разнообразия. южная Корея и япония – целиком и полностью рисовые государства, чем может разъясняться их стойкая приверженность к коллективным сокровищам, в отличие от столь же богатых, но пшеничных государств. Что касается Китая, он совмещает в себе обе аграрные культуры.

В случае если теория верна, предвещают авторы, то Индия, где присутствуют и рис, и пшеница, будет развиваться по китайскому, смешанному, пути, а Индонезия, с её рисоцентрированным сельским хозяйством, – по японско-корейскому.

Исследователи очень отмечают, что их «рисовая теория» говорит об исторически сложившемся менталитете региона, а никак не о психологии индивидуума, выращивающего рис. Никто из информантов, охваченных изучением, не занимался выращиванием зерновых конкретно, но, дабы принадлежать «рисовой» либо «пшеничной» культуре, это не обязательно.

Потом несколько собирается изучить, где в рисово-пшеничном культурном балансе находится население сухих рисовых полей, не требующих таковой изощрённой ирригации, и – как именно и до какого именно предела «рисовая культура» способна воспроизводить себя в том месте, где никакого риса уже давно не выращивают.

Создатель: Елена Вешняковская

Источник: www.nkj.ru

Случайные записи:

Разведопрос: Денис Селезнёв об Украине


Похожие статьи, которые вам понравятся:

Tags:  , , ,